Зачем скрывать любовь - Страница 29

Кэтрин понимала, что должна сказать нечто, что облегчило бы ее состояние, но губы отказывались слушаться.

– Куда ты идешь, cucciola mia? – мягко спросил он.

Она смотрела на него, не понимая, что происходит. Вместо всплеска ненависти он говорит с ней совершенно другим тоном. Это было совсем непонятно.

– Что значат эти слова? Вам прекрасно известно, что я не говорю по-итальянски.

Лука скривился, карие глаза смотрели с напряжением. Он протянул руку и заправил прядь волос ей за ухо. Внезапно этот невинный жест вызвал дрожь.

– Это означает «мой щенок», такое ласковое обращение… – усмехнулся Лука с таким видом, словно только что сам это понял.

Она сочла предательством собственных принципов то тепло, которое неожиданно разлилось по телу, так действовал на нее его смех, казалось, будто рядом вспыхивает солнечный свет. Лука был опасен, когда позволял выплеснуть на нее свою ненависть, но сейчас, будучи в том состоянии, которое люди считали очаровательным, он был еще более опасен для нее, это могло ее убить.

В горле внезапно запершило. Может, это от тех звуков, которые она издавала в машине? Или из-за необъяснимого ощущения в груди? Кэтрин не имела понятия, она лишь понимала, что говорить ей становится все труднее.

– Я не желаю быть вашим щенком, вашей игрушкой.

Лука поджал губы:

– Мне это и не нужно.

Кэтрин с трудом перевела дыхание. Ее переполняло непонятное чувство, казалось, она сейчас лопнет или закричит во всю силу легких. Или, еще хуже, упадет на пол, потому что больше не может стоять здесь перед ним, позволяя ему разглядывать ее и видеть то, что она мечтает скрыть.

– Я не понимаю, что вам от меня нужно.

Лука положил руки ей на плечи, и она нахмурилась.

Он потянул ее к себе, стараясь обнять, и она неожиданно для себя… упала ему на грудь. Окутавшее ее тепло и ощущение силы даровало неожиданное успокоение и облегчение.

– Пойдем, – прошептал Лука. – Я покажу.

Кэтрин знала, как должна сейчас поступить, это одобрила бы мама. Она совершила ошибку, но лишь один раз, теперь необходимо сделать все, чтобы обезопасить себя. Проиграв один бой, можно все же победить в войне. Сейчас надо лишь оттолкнуть Луку, скрыться в комнате и запереть за собой дверь, а затем собраться с силами и заставить себя прийти в норму.

Беда в том, что Кэтрин не могла себя заставить.

Лука открыл дверь своей спальни, переступил порог и протянул ей руку. Она знала, что один жест способен перечеркнуть все благие помыслы, слышала, как все внутри противится тому решению, которое она готова принять, однако вскинула голову и вложила ладонь в его руку.

Лука не понимал, как объяснить себе все происходящее.

По ее темным глазам он видел, в ней что-то сломалось, будто пережитое стало для нее непосильной ношей. В голове роились тысячи вопросов, которые он не мог задать. За ними возникали еще тысячи, ожидавшие своей очереди. Казалось, нечто новое зародилось в нем и ждет своего часа где-то глубоко в душе, но он не потрудился приглядеться и понять, что это.

Лука решил, что не будет думать об этом сегодня, когда он раздавлен осознанием того, что Кэтрин чиста и невинна, какой всегда казалась.

И не важно, почему и как это могло получиться. Даже выяснение деталей ее брака с отцом он отложил на потом.

Сейчас для него важнее – от этого учащался пульс и биение сердца становилось слышно все отчетливее с каждым вздохом – то, что она принадлежала ему, принадлежала, несмотря на все, произошедшее ранее, на игры, которые вела раньше и теперь, и того, что произошло между ними здесь, в Калифорнии.

Лука не желал обо всем этом вспоминать. Он думал только о Кэтрин и ее потерянной невинности, ставшей подарком для него. Теперь эта женщина принадлежала ему. Только ему.

И он не собирается от нее отказываться.

Она протянула ему руку и позволила провести себя в комнату. У него не было причины относиться к этому как к торжественному входу в его мир под звуки фанфар, но по-другому он не мог.

До сегодняшнего дня он нимало не заботился о том, какие чувства испытывает эта женщина, настало время все исправить.

Он стоял у огромной кровати и медленно раздевал Кэтрин, не позволяя ей сделать самой ни одного движения. Он снял туфли, нашел потайную молнию, расстегнул платье и скинул его вниз к ее ногам, затем туда же упал и воздушный кружевной бюстгальтер.

Теперь она стояла перед ним в миниатюрных трусиках, с которыми он уже пытался справиться в машине, и смотрела так, будто была готова убить.

Лука погрузил пальцы в ее волосы и растрепал. От аккуратной прически, сделанной к ужину, осталось лишь воспоминание. Он несколько раз провел рукой по густым прядям, успокаивая и себя, и ее.

Ее прерывистый вздох вывел его из забытья. Он подцепил пальцами тонкую ткань трусиков и потянул вниз, до самых пальчиков на ступнях ее бесконечно длинных ног.

Он позволил себе несколько секунд полюбоваться ею, удивляясь внезапному желанию. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного тому, что пережил сегодня вечером. Не отрывая от нее глаз, он скинул пиджак и ботинки. Вся ее безупречная красота предстала перед ним впервые, и он мечтал запомнить каждую деталь. В Кэтрин все было прекрасным, удивительно совершенным, и это будило незнакомые, совершенно новые по своей природе чувства.

Он легко подхватил ее на руки, усмехнувшись, когда она тихо вскрикнула от неожиданности, и понес в ванную комнату. Опустив ее в ванну, он включил воду и, подождав немного, добавил ароматную соль.

– Мы будем принимать ванну? – смутившись, спросила она и покраснела.